Это такой литературный портал, на котором тексты оказываются перед читателем в высокой степени приближения
Евгений Никитин
***
Когда я выпал из гнезда,
я сразу понял - мне пизда:
торчит холодная трава,
гниет осенняя листва,
и поднимается нога,
и опускается нога.
А братья сверху сели в ряд:
у мамы червяка едят,
а папа с новою женой
трещат на ветке под луной,
и Бог смеется надо мной,
и Кот смеется надо мной.
И я смеюсь: я тоже Кот,
я разодрал себе живот,
я был и папой и женой,
и глупой круглою луной,
и приносил своим птенцам
червя, которым был я сам.
***
Иногда я не понимаю -
зачем мне поэзия? Зачем мне поэты?
У меня вот на полке лежит Плутарх.
Я не читал Плутарха,
а тут какая-то поэзия.
И другого всякого не читал.
Синклера Льюиса, например.
Другие-то все читали.
Я обычный молдавский бомж
с огромными претензиями.
Подумаешь - в очках, в костюме.
Костюм я купил, чтобы ходить в нем на работу,
очки - от близорукости.
Подумаешь - филфак МГУ.
Да я все прогуливал,
торчал у Файзова с Цветковым, зачем -
не понимаю, хоть убейте.
Да я и учиться не хотел, первая жена заставила.
Нет, я понимал, что это нужно, но не хотел.
Считал, и так все знаю. Большая ошибка.
Я лежу на матрасе, пью "Wild Turkey",
только потому, что Алена была в гостях
у Ани Румянцевой с Воронковым и там пила
этот "Wild Turkey". И мы теперь его пьем.
И что? А ничего. Думали, я к чему-то веду?
Кстати, этот текст тоже никакая не поэзия.
В гробу я видел поэзию.
Выходят утонченные юноши, что-то там бубнят,
явно сами не понимая ни слова.
Или наоборот, великовозрастные мужи, упитые в зюзю,
орут какие-то мудацкие частушки
с претензией на недооцененность.
Или, еще хуже, тетки с истерическим видом
читают про тяжелую судьбу, про борщи.
Но самое страшное, что для меня
больше ничего другого нет,
я уже вжился, врос в эту ерунду,
полюбил этих людей (или возненавидел,
что, в сущности, одно и то же),
по-другому не могу, не представляю себе
как можно жить иначе. Выхода нет.
Буду слушать, буду писать,
пополнять шкафчик "Фаланстера",
архивы бесконечных блогов.
После смерти меня ждет
небольшая панихида в Фейсбуке,
вечер памяти в кабаке.
Скажут, был снобом, любил повыебыватьcя.
Это составляло ядро его поэтики.
Слово-то какое "ядро". Нарочно не придумаешь.