top of page

Елена Лещинская

Урал – Кассиопея

(цикл из 3 текстов)

 

 

Слишком горько

 

В девяносто лохматом году ты открыл мне Космос.

Мы уютно болтали во тьме.

В аварийке сказали, что свет будет очень нескоро.

«Прикури мне тоже».

Индейское наше братство,

шведское наше...

кино, разумеется, что же ещё.

Неудачная шутка.

Ты круглый дурак.

Всё, что можно, –

прикурить, передать сигарету,

помолчать три затяжки

и снова нести ерунду.

Слишком горько.

Наверно, я много дымила сегодня.

«Вот скажи, и на кой тебе Магна?

Куришь Космос – и разницы нет».

Ну и сволочь!

Но ценим, признаться, не только за это.

В девяносто шестом... может, раньше...

При второй или первой жене?

Все они были классные бабы,

во вкусе тебе не откажешь.

Бедной тёзке моей ты сказал:

«Это имя сестры, будешь Катей».

А она улыбалась.

Боялась тебя потерять, идиотка.

В прошлом веке не было слова «абьюз»,

Но абьюз, сука, был.

Как тебе повезло, что женат на враче-психиатре

и на этом поугомонился,

других не ломая.

«Извини, дорогой,

я была неправа, ты был прав,

да, прости, я тебя перебила».

Я бы в морду дала, а она: «Это просто болезнь.

В голове у него гематома...»

И кормит таблеткой.

Последствия уличной драки.

Сотряс, и конкретный.

Мать твою, да при чём тут удар по башке.

Ты всегда был невыносим.

Я и не выносила.

Мы ругались. Разумеется, из-за фигни.

А потом оба лезли на стены –

как сиблинги в долгой разлуке.

Для меня ты был домом,

которого мне не хватало.

Я к тебе приползала зализывать раны,

пить водку и плакать.

Ну подумаешь, Прима

и гадостный кофе Пеле.

Сахар я принесла.

Без него слишком горько.

 

Знать бы, где ты теперь.

Адрес знаю, но это не ты –

гематома в твоей голове съела память о прошлом.

...Я давно не курю

и люблю свежемолотый горький.

Каждый сам себе дом,

кофемолка и медная джезва –

смотри, поднимается пена...

Где ты, где ты, Сын Неба

дурацких моих девяностых?

 

 

Лестница

 

Когда на вечерней прогулке темнеет,

можно по-тихому смыться с участка

и залезть на такую большущую лестницу –

по утрам с неё грузят в машину бачки с отходами.

Наверху площадка – как раз на двоих.

Сидим, оба в круглых мутоновых шапках,

свесив ноги в заснеженных валенках.

«Видишь, луна красная?

Кто-то умер сегодня…»

Знаю, Антон, это сказка,

иначе луна всегда была бы такой.

Это странная, грустная сказка.

Смерти нет, есть живая вода –

талый снег на губах,

мягкий свет из лимонных окошек,

растворяющий сумерки.

Тихо и хорошо

вдалеке от всего и от всех,

где-то между землёй и луной.

 

 

Звёздная девочка

 

Мы со Светкой – стражники

в «Звёздном мальчике».

Рявк-рявк, бумс о доски копьём.

Заодно и рабочие сцены –

двигаем стены.

Но уж после, в другой пьесе,

нам, наверно, дадут посерьёзнее роли.

А пока репетируют мальчик-звезда

и несчастная нищенка-мать,

полушёпотом треплемся.

Обе любим Высоцкого –

редкость в наши семнадцать.

 

Стражники – всё-таки это серьёзнее некуда, блин.

Всегда на виду и должны сохранять

ледяную бесстрастность.

Помню, озеро подло свернулось в блестящий рулон,

и не помню, как мы доиграли.

А потом – выпускные экзамены,

все разбрелись.

Светкин стражник остался вершиной

актёрской карьеры.

Моего через несколько лет превзошёл

Винни-Пух в новогоднем спектакле

Дворца пионеров.

 

...Ну конечно, пошли на литфак –

потому что любили читать.

Светка, леди и стерва,

и я, пофигистка и язва.

Прокачка сарказма –

бесспорная польза когтям.

И как без царапин?

 

– Я с тобой вообще-то не разговариваю.

– Свет, чего вдруг? Давно?

– Две недели.

– Прости, не заметила...

Чёрт, сейчас не до глупых обид,

у меня уже взрослые беды.

 

Светкин папа был важной шишкой

в местном Доме советов.

Светка стеснялась чёрной служебной машины,

выходила всегда за углом,

хотя – что тут такого, когда по пути,

а на улице дождь.

И вот назначение: Кассиопея.

Берут только лучших и самых надёжных.

Разумеется, вместе с семьёй –

там же время течёт по-другому.

Долетят, сразу выйдут на связь –

А у нас уже выросли внуки.

Разлука на жизнь.

Светка, как же я здесь без тебя,

моя звёздная девочка?

Как же я здесь без тебя?!

Просыпаюсь в слезах.

Ближе к ночи, пардон, нажралась

и реву в телефонную трубку.

– Успокойся, никуда я не улетела.

Да не полечу я ни на какую Кассиопею!

 

Если вдуматься, мы всегда были слишком разные.

Одиннадцать лет после вуза – немалый срок.

Нитка лопнула... впрочем, это давно неважно.

Но когда вижу небо в алмазах,

вспоминаю тебя – на шпильках, в юбке-«резинке»,

с гривой светлых – ну да, осветлённых – кудрей

и с ногтями в тон свежей венозной крови.

 

– Светка, брось апельсин, маникюр испортишь.

Подумаешь, капельница.

Я уже в норме, правда.

Сама потом почищу.

– Хрен с ним, с маникюром, –

ты делаешь вид, что не плачешь.

 

Хорошо, что ты у меня была.

Хорошо, что ты есть.

Долетишь – позвони

из созвездия Кассиопеи.

Фото - Лещинская.jpg
bottom of page