Это такой литературный портал, на котором тексты оказываются перед читателем в высокой степени приближения
Вопросы Алине Витухновской и Кате Леонович
(двойное интервью о книге "Девочка и козёл"
(Москва, "Стеклограф" 2020)
Алина, скажите, «Девочка и Козёл» — безусловно многомерное название, но как разобраться, кто в данном случае выступает в роли Козла? Я говорю сейчас не о стихотворении, а именно о названии книги. Вот потенциальный покупатель берёт в руки книгу в магазине, читает: «Девочка и Козёл» — и кто для него в этот момент является Козлом?
Мне сложно, спустя двадцать лет, ответить на вопрос что конкретно я имела в виду, когда писала эту поэму. К тому же часть образов рождалась в процессе написания. Но я очень хорошо помню свое состояние в те годы. Это состояние предельного экзистенциального отчаяния, когда поняв природу Бытия, ты описываешь его ужас другим, тогда еще желая быть понятым. Теперь на такое понимание я не рассчитываю и не ищу его, потому что уже знаю, что люди живут в иных состояниях, и подлинная природа мира для них сокрыта. Я полагаю, что мы можем иметь в виду под “Козлом” некое первоначало, Демиурга, Бога-отца (метафорически) и просто отца (буквально).
Катя, образ Козла в Ваших блистательных иллюстрациях становится гиперболизированным, и то, что мы называем с Вами Козлом, приобретает черты хтонической силы, становится неумолимым гигантом. Так кто при этом Козёл — для Вас лично?
Слово «козлюцинация» (см. текст Алины) весьма точно взрывает образы в моих рисунках. Лично для меня (если не брать его историческое предназначение отпускать грехи) Козел — пластически угловатое создание. Инфернальное. И эта драма очень экспрессивно и логично ложится на стиль моих композиций.
Алина, это первая Ваша книга, созданная в соавторстве с художником Катей Леонович? Как работалось с ней?
Да, это первая книга, но знакомы мы с Катей давно. В конце 90-х Катя вышла на меня с идеей нарисовать мой портрет в серии «Известные женщины» и я согласилась. В проекте участвовали Наталья Гулькина, Катя Метелица, Хайди Холлинджер, Настя Михайловская, поп певица Каролина, Маша Гессен, Наталья Медведева. Я побывала у Кати в мастерской и мы сразу нашли общий язык. Потом была выставка, которая стала событием в культурной жизни Москвы. А потом Катя, уже живя в Америке, вышла на меня через фейсбук, чтобы отдать портрет, оставшийся у нее в мастерской. И мы снова стали общаться. История вокруг портрета — довольно книжная история.
Работать с Катей очень легко, она сразу схватывает идеи. Ее “детские” картинки, ставшие оформлением книги, только подчеркивают онтологический ужас текста.
Катя, хотели бы Вы проиллюстрировать ещё одну книгу Алины Витухновской? Если да, то какую? Кстати, работы будут столь же мистичны, как в «Девочке и Козле» или мистика Вам вообще не свойственна?
Я бы не называла мои рисунки иллюстрациями. Это, скорее, параллельный с поэтом поток адекватных чувств. Если, на Ваш взгляд, эти работы «мистичны», то значит мистика мне тоже свойственна.
Как таковое «оформительство» литературы для меня не представляет интерес. Я предпочитаю, как бы сказать, «симбиоз» слова и визуального ряда. Такое происходило не раз у меня с Алиной. Всё возможно.
Алина, в одном из стихотворений книги Вы поднимаете вопрос КОВИДной эпохи. Что изменилось по-Вашему в человеческом сознании с приходом КОВИДа? Кстати, КО-вид — это не одна ли из граней КО-зла?
Мир эпохи КОВИДа — это мир, максимально приближающийся к своей подлинной онтологии, он словно бы более не старается скрывать свою сущность.
Если бы о мире существовало подлинное знание (подлинный гнозис), то мира бы не было.
И не только потому, что существование бытия обеспечивается набором иллюзий, инстинктов и импринтов, но и потому, что правду о природе вещей не в состоянии вынести никто.
Катя, Вы живёте не в России. Расскажите, каково это — быть художником за границей? В России творить сложнее или наоборот?
Если человек - Художник, никакой разницы нет, где, когда и как он делает своё искусство.
Энергия той территории, где он находится, создает свой «соус». В этом лишь разница.
Алина, как поэт Вы стоите в современном литературном процессе много лет особняком. Есть ли всё-таки кто-то из ныне живущих поэтов, кого Вы могли бы назвать, если не учителем, то хотя бы близким по духу автором?
Нет ни учителей, ни близких по духу. Как качественных поэтов, гениев, профессионалов, назову Бродского и Евгению Риц.
Катя, расскажите о самой, на Ваш взгляд, удачной выставке Ваших работ — в любом её виде.
В моём «послужном списке» было немало хороших и разных выставок. Самая удачная выставка у меня впереди.
Алина, когда ждать Вашу следующую книгу? Что это будет — проза, поэзия или, возможно, нон-фикшн?
Это будет радикальный публицистический сборник с предисловием Алисы Ганиевой и оформление художника Яны Масловской.
Катя, какова Ваша главная мечта как художника?
К сорока работам, которые я сделала в период пандемии, первого ее этапа, хочу ещё добавить около двадцати до конца года. И далее в таком же ритме. А потом создам свой музей.
Беседовала Мария Костычёва